Лето бабочек  - Хэрриет Эванс

Позже я поняла, что миссис Полл пыталась дать мне понять, что нельзя постоянно повторять одну и ту же поверь-игру и что нужно быть готовой, что однажды все изменится. Когда мне было примерно двенадцать и я все уже знала, мне стала стыдно, что мы с ней играли в ту игру, в основном потому, что в тропических лесах не водятся тигры. Но в глубине души я все еще думала об отце.

Сейчас мне двадцать пять. Не бойтесь, я не дура, – я знаю, что он не вернется.

После того, как я напихала в ботинки побольше туалетной бумаги, я забрала книгу, которую отложила на специальную полку, и захромала к столу. Я начала читать, но слова не выражали ничего, и я уставилась в окно, стараясь хоть немного успокоиться и утихомирить нарастающую волну мыслей, которые, казалось, готовы обрушиться на меня из ниоткуда, оставив меня разбитой, ошарашенной, пытающейся хоть что-то разглядеть.

В тот самый момент кто-то похлопал меня по плечу. Я вскрикнула, резко отпрянув назад на стуле.

– Обеденный перерыв заканчивается. Пора обратно на работу, – прошептал голос позади меня.

Я медленно повернулась.

– Себастьян? О боже. Ты меня напугал.

Себастьян наклонился из-за моей спины и поцеловал меня в щеку.

– Прости. В Британской библиотеке не нашлось того, что мне нужно. Надо было написать тебе, что я приду. Можно было бы съесть по сэндвичу.

Себастьян преподает английскую литературу в Университетском колледже Лондона – там мы и познакомились семь лет назад. Он посмотрел на книгу, которую я читала.

– «Детская литература и британский характер» – вау, Нинс, неужели тебе не хочется иногда просто съесть сэндвич и полистать ленту в телефоне? Ну, как нормальные люди?

– Я не как нормальные люди. Ты же знаешь. – Наступила короткая, напряженная пауза. И я сказала, будто в шутку: – В любом случае, мой телефон…

Он грустно посмотрел вниз на мой треснувший, древний, еле-еле живой смартфон.

– Перед вами музейный экспонат, дамы и господа…

Он повысил голос, и пожилая дама за соседним столом, в нескольких метрах, свирепо посмотрела на нас и уставилась, раскрыв рот, как будто увидела что-то ужасное.

– …да, Нина Парр. Подходим, подходим. Только после нашей свадьбы я обнаружил, что у нее в детской двенадцать экземпляров «Тайного сада». Да, двенадцать, господа.

Себастьян не унимался, и я покраснела.

– Шшшш, – сказала я. – Не смейся над этим. Особенно не сегодня.

– Сегодня?

– Наш развод.

– А что с ним?

Я посмотрела на его улыбающееся лицо. Он не помнит. Я подумала про себя, а почему я помню, почему я просто не позволила себе забыть все это.

– Сегодня два года. Я имею в виду, официально.

– Ох. – Он посмотрел на меня, понурясь, пока я ерзала на стуле, и обстановка все более накалялась. – Я не вспомнил. Прости.

Проблема в том, чтобы быть другом своего бывшего мужа – за которого ты вышла замуж, к ужасу обеих ваших благочестивых семей, в возрасте девятнадцати лет и «от балды», как говорится в романах Джоржетт Хейер, – это то, что ты часто даже забываешь, что вы были женаты, и это большая ошибка. Вы даже можете быть хорошими приятелями, как мы: в конце концов, мы достаточно друг другу нравились, чтобы пожениться. И все это здорово до тех пор, пока один из вас не поймет, как ужасно все стало. Ссоры, разбитое сердце, финальный раскол, раздел шмоток…

Начнем с того, что нам вообще не следовало жениться, вот в чем проблема. У нас был год отношений в университете, первая любовь, и в конце мы должны были перегореть, вместо того, чтобы устраивать всю эту драму. Думаю, что другие люди нервничали из-за этого больше, чем мы, – особенно его родители. Это было неприятно, и возможно, это была ужасная ошибка, но странно, что мы оба справились. Мы друзья, близкие друзья. Хотя его родителям это не по душе.

Стараясь говорить более-менее дружелюбно, я сказала:

– Прощаю. И послушай: насчет «Тайного сада», сколько раз тебе еще говорить, что это моя любимая книга? И ничего нет странного в том, чтобы иметь несколько экземпляров любимой книги.

– Нет ничего странного! – Он весело засмеялся и прошелся рукой по взъерошенным волосам. – Ни в чем, что ты делаешь, нет ничего странного, Нина. То, что для одного психическое расстройство, для другого просто очаровательный стиль.

– Ах ты, высокомерный мерзавец, – сказала я, тихонько пихнув его, но мы улыбались.

– Согласен. Ну, ладно, проехали.

И тогда с соседнего стола раздался грубый шепот:

– Не могли бы вы оба, пожалуйста, не шуметь!

Пожилая дама все это время смотрела на нас, и ее огромные глаза потемнели от ярости. Я отпустила руку Себастьяна и, повернувшись к ней, быстро пробормотала:

– Извините, пожалуйста.

Она уставилась на меня.

– Вы!.. – прошипела она.

– Да, – сказала я, подталкивая массивное тело Себастьяна в надежде, что он как-нибудь исчезнет – он, хотя и был внимательным человеком, совершенно не чувствовал настроения окружающих. Я, единственный ребенок в семье, провела большую часть своей жизни, изучая людей, внимательно наблюдая за тем, какой эффект окажет сказанное мною.

– Я тебе потом позвоню, – зашипела я на него, почти отчаянно, потому что он, казалось, вообще не замечал, что пожилая дама сейчас взорвется.

– Когда, Нинс?

Больше из желания от него избавиться я сказала:

– Не знаю. Пойдем как-нибудь выпьем, хорошо?

– Выпьем? – нарочито серьезно сказал Себастьян. – Только ты и я?

– Почему нет?

Как только эти слова были произнесены, мы нервно посмотрели друг на друга, улыбаясь от того, что знали правду: мы не ходим выпить. Мы болтаем по телефону, мы обедаем раз в две недели, он то и дело заходит к нам домой – мама и Малк до сих пор его обожают. Мы переписываемся насчет всякой ерунды, но мы не планируем встречи, не назначаем вечерние свидания. Мы не ходим выпить.

– Ну, было бы здорово, Нинс.

– Может, вы наконец начнете разговаривать потише?! – Дама рядом с нами погрозила Себастьяну пальцем.

Я пробормотала, что можно было бы позвать с нами Элизабет. Или Ли. А потом пообещала ему позвонить – лишь бы уже выпроводить.

– Или мы вдвоем с тобой. Хорошо. Все в порядке, я ухожу, мадам, – сказал он женщине. – Вы знаете, он умрет, – сказал он, жестом показывая на ее «Грозовой перевал», – они оба умрут. Дурацкая книга, если вам интересно мое мнение.

Пожилую даму трясло от гнева, ее пучок скакал у нее на голове.

– Я вас знаю? – сказала она, пялясь на Себастьяна. – Думаю, я вас знаю.

– Эм… – Себастьян выглядел немного растерянным, потому что его семья знает абсолютно всех. – Нет, не думаю. Извините.